26.07.2016
17:24

Акутагава.

21.07.2016
17:54

Неминуемое подсознательное.

19.07.2016
21:11

Скрытый смысл "романа" "Шкиль-моздиль".

12.07.2016
11:20

Как постичь и оценить художника?

29.06.2016
14:07

Як спiвав Василь Спiвак.

23.06.2016
12:34

"Предательский" к читателю Пушкин.

21.06.2016
13:28

Про одну муть Юлия Андреева.

20.06.2016
10:06

Хоть Михайлов и не гений...

18.06.2016
16:57

Легко вам всем...

18.06.2016
12:51

Проба вдохновиться.

17.06.2016
15:05

Аутизм по Слаповскому.

13.06.2016
10:04

Победа в поражении.

10.06.2016
14:43

"Фэ" креативному классу.

03.06.2016
16:35

Кто он, Питер Брук?

30.05.2016
14:04

Про Алексея Курганова.

28.05.2016
13:02

Ещё одна авантюра.

Критики Вячеслава Иванова… склонны были усматривать в его поэзии бездушный и бессмысленный “филологический бред”. Аверинцев

Эпиграф я приписал после написания статьи.

Обожаю загонять себя в трудное положение. Потому что очень приятно выкарабкиваться из него. Особенно – если выкарабкивание удалось.

Если не удастся, мне ж ничего не стоит стереть попытку выкарабкаться.

Речь пойдёт о таком стихотворении Вячеслава Иванова:

Радуги

Рокоты лирные, Спектры созвучные, Славят, ответные, Вас, огнезвучные Струны всемирные, Вас, семицветные Арки эфирные, Ярко-просветные! Реяний знаменья, Веяний вестницы, Райского ка̀менья Легкие лестницы, — Вас, нисхождения Отсветы бледные, И восхождения Двери победные! Духа и брения Звения брачные, Сны предварения, Сны огнезрачные, — Вас, семицветные Дуги заветные, Радуги мирные, Кольца обетные! Неба лазурного Тонкие зарева, Дымные марева Сумрака бурного Влажным горением Вы напояете; Вы растворением Светлой прозрачности В молнийной мрачности Сладко сияете. Рая павлинами Вы возлетаете; Горы с долинами Вы сочетаете; Вздохами таете В горних селениях, В буйных стремлениях Дольними чадами Над водопадами Вы расцветаете. О мимолетные, Души бесплотные, Мир улегчите вы, Мир научите вы, Как растворяется Тайна в явлении, Как претворяется Тень разделения, Как умиряется Рознь семилучная, Как оперяется Жертва разлучная; Как однозвучная Вдруг озаряется Жизнь наша бедная; Греза победная Высью неслеженной В ткани разреженной Как воцаряется, Как сиротливое Ей уверяется Сердце тоскливое; Как отворяется Крыша тюремная; Жажда надземная Как одаряется! Своды кристальные Стройных обителей, Смелых зиждителей Замыслы дальные, Взоры чаруйте нам, Сердце врачуйте нам, Тайну поведайте Солнца прекрасного, Заповедь ясного Сна заповедайте: Как улыбается Светлость под тучами; Как нагибается Легкость над кручами; Как упиваются Светами зыбкими, Осияваются Цвета улыбками Мглы окрыленные; Как очищаются Сумраки красками, Как освещаются Проливней плясками Склоны зеленые. 1904

Пусть и с подачи Евграфова, но я неприятно поражён длиннотой стихотворения. Я его не читая сюда скопировал. По частям. Так при этом я напоролся взглядом на слово "Осияваются”, и оно меня покоробило. Потом я обратил внимание, что компьютер это слово подчеркнул красным – компьютеру тоже не понравилось это слово. Тогда мне стало интересно (и всё – до чтения самого стихотворения), какие ещё слова подчеркнул красным компьютер? – Такие: "огнезвучные”, “Реяний”, “ка̀менья” (за необычное ударение, наверно), “брения” (это аж не понятно, что б оно могло значить; я ж – повторяю – стихотворение ещё не читал и по контексту, может, понял бы), “Звения” (в смысле – звенья; “ия” архаичное, наверно), “огнезрачные”, “обетные”, “напояете”, “возлетаете”, “улегчите”, “семилучная”, “неслеженной” и “дальные” (“ые” в ХХ веке уже не употребляли).

Явно выпендривается Вячеслав Иванов. (Это, опять, до чтения подозрение.) Правда, по такой наводке:

"…большинство их новшеств как раз есть продукт чистой рассудочности, стремящейся намеренно извлечь из глубины подсознательного духа его таинства…

Непроизвольность творчества гения, создающего без видимых трудов и усилий, находящего новые пути, нисколько о том не заботясь, достигающего самыми простыми средствами величайших результатов, - вводит в искушение этих современных искателей новых путей в искусстве, пишущих на картинах зеленых женщин с фиолетовыми руками, с ногами в роде двух рыбьих хвостов, ляпающих разноцветные пятна на невозможном фоне, безобразные мазки вместо рисунка, или изображающих сюжеты, непостижимые никому из смертных, настолько, что последние даже не знают, которой стороной вешают картину кверху, или поэтов, пишущих стихи вроде:

.....Как очищаются

Сумраки красками,

Проливней плясками

Склоны зеленые”...” (http://www.proza.ru/2011/05/17/140).

По этой цитате я и нашёл всё стихотворение. Причём компьютер ни к одному из 8-ми слов не придирается, а Евграфов придрался.

Есть ли такое слово “проливни”? – Смотрю в компьютер – есть.

Синтаксис тут несграбный. Про что тут? – Про то радугу в сумерки. Может ли это быть в натуре? Могло б быть, если б могли быть сумерки с солнцем. Они могли б быть – при большой влажности воздуха (солнце есть, почти у горизонта, а света от него мало – сумерки). Но – не при проливнях (влага тогда из воздуха уходит в капли). И воздух в проливни очищается от пара. И сумерек быть не может. Так что – невозможное описано. И я б сказал, что изломанный синтаксис говорит о том же. И это хорошо, ибо является образом недостижимости идеала в ближайшем и в историческом будущем. Что в свою очередь работает на улёт благого в сверхбудущее – в общепринятый идеал символизма. И Иванова надо хвалить, а не хулить за такое четверостишие. (Если он вообще символист.)

Может так: Иванов перегнул (судя по выпендрёжным словам, и Евграфов вообще-то прав). Но – не касательно последнего четверостишия. То есть просто Иванову далеко до гения: он делает много проколов. Невозможных слов так много, что они скорей от ума, ищущего образ недостижимого идеала, чем от подсознания, мучимого таким идеалом.

И всё это – по принципу “не надо выпивать море – можно по капле узнать его вкус” - я написал ДО чтения самого стихотворения!..

Теперь прочтём.

Нудно (ничего не происходит, а так много написано) и неприятно пёстро. Евграфов больше прав, чем нет.

Но, чёрт побери, как помимо вкуса определять, что произошло естественно от подсознания, а что – вымучено? То же слово "брения” оказывается есть “глины”, распущенная грязь; отсюда – бренный. Для Иванова это слово вполне могло быть совершенно естественным в применении (глина – противоположность духу: "Духа и брения”), а не бьющим по мозгам, как иные. А бить по мозгам должна была музыкальность (штука довольно неожиданная для литературы того времени, плюс ещё и выразительная: музыка ж максимально неопределённа в выражении). Так "бр-ения” вызвано (пусть это и в следующей строке) словами "Зв-ения бр-ачные” (в смысле – соединение противоположного). Всё замечательно, а не вымучено. И, раз так много, вероятно, такого же замечательного, если вникать, так отнести это можно к способности не сознания (субстанции слабой), а подсознания (гораздо более могущественного явления). И – просто старомодный вкус Евграфова подвёл. А? Не может быть так?

"О вкусе прошедших веков мы думаем с пристальным любопытством: “Да, они это любили”. О вкусе вчерашнего дня мы думаем с раздраженным нетерпением: “Нет, для нас это решительно непереносимо”. Так бывает всегда и едва ли может быть иначе” (Аверинцев. http://yasko.livejournal.com/741833.html).

Я в растерянности.

Разве что сообразить, что символизм не был открытием Вяч. Иванова. Тот существовал с десяток лет до появления Иванова в литературе. Тогда можно рассудить, что у него больше от сознания, а не от подсознания всё рождалось. Или, если сказать точнее (вспомнив, что любая речь непосредственно от установки рождается, от явления подсознательного): У Вячеслава Иванова стиль происходил от установки на писание по-символистски, а не от мучительного прорывания недоосознаваемого идеала в образы.

Но тут вспоминаешь, что Вячеслав Иванов был не просто символистом, а символистом второй волны. В этой второй волне вполне могла быть новизна и какая-то неведомость сознанию поэта. И… он опять реабилитированным окажется.

Что там за вторая волна?

"Основные темы поэзии Иванова, его религиозного “мифа” — смерть и последующее возрождение, отчаяние и следующая за ним надежда… отличают творчество Иванова от творчества старших символистов, в котором важное место имела тема безысходности; в основе поэзии Иванова лежит жизнеутверждающее, оптимистическое начало” (Википедия).

“По насмешливому замечанию современника, “среди московских упадочников г. Вячеслав Иванов – несомненно, неунывающий россиянин”” (http://yasko.livejournal.com/741833.html).

Вот посмотрим на пессимизм, в котором нет даже сверхисторического оптимизма:

С кометы

Помнишь эту пурпурную ночь? Серебрилась на небе Земля И Луна, ее старшая дочь. Были явственно видны во мгле Океаны на светлой Земле, Цепи гор, и леса, и поля. И в тоске мы мечтали с тобой: Есть ли там и мечта и любовь? Этот мир серебристо-немой Ночь за ночью осветит; потом Будет гаснуть на небе ночном, И одни мы останемся вновь. Много есть у пурпурных небес, - О мой друг, о моя красота, - И загадок, и тайн, и чудес. Много мимо проходит миров, Но напрасны вопросы веков: Есть ли там и любовь и мечта? 16 января 1895

Видим, что Земля сомнительна с точки зрения лирического “я”, а раз за спиной лирического “я” понимаешь же автора, жителя Земли, то сомнительность превращается в принципиальную безнадёжность. В смысле, чтоб нормой была "и любовь и мечта” (потому что как исключение – вот эти двое на комете – это не устраивает, не устраивает не только лирического “я”).

Суперпессимизм. Коллективистский.

А в “Радугах” уже в названии есть оптимизм. Радуга ж – мост между землёй и небом!

И весь фейерверк необычностей НУЖЕН для такого небезнадёжного, пусть и сверхисторического, оптимизма.

Но всё равно остаётся вопрос для сомневающегося в своём вкусе: не выпендрёж ли у Вячеслава Иванова.

"…многие современники как поэта Иванова не признавали. Основная причина такой оценки — непонятность его стихов” (http://xreferat.com/50/5594-1-vyacheslav-ivanov.html).

“Во времена символизма эпиграмматисты и пародисты пытались “уничтожить” Вячеслава Иванова… уклон к абстрактной и широковещательной, но, во всяком случае, широкой социально-культурной утопии, вне которой немыслимо присущее Вячеславу Иванову понимание искусства, Можно находить эту утопию лишенной реального смысла, а беспочвенную громогласность ее возвещения – даже чисто эстетически наименее привлекательной чертой поэзии Вячеслава Иванова (особенно ранней)” (Тот же Аверинцев).

Это как раз про то, за что я Иванова оправдывал – за разнузданный оптимизм… символиста, когда, вроде, не символисту б быть оптимистом. И это, казалось бы, оправдывалось самоощущением Иванова в эмиграции после революции 17-го года:

"Теперь все пошли “виртуозы”, а раньше были другие. Писатель был солью земли”.

То есть он своё виртуозничанье считал оправданным величием идеи. Считал. Понимал.

Однако, не прав ли тогда Евграфов, что вымучена его виртуозность из подсознания, а не вылилась естественно.

Я не выкарабкался.

Но, может, имеет смысл всё же не стирать неудачу?

"Дело в том, что для него [Вяч. Иванова] были открыты некоторые еще не реализованные возможности русского слова и русского стиха” (Аверинцев. Там же).

Что ж это такое?

Может, это – "возможности русского слова”?

"…ему доступно наследие более отдаленных времен. [Вспомните "брения”.] Его русский язык, несмотря на все провалы в искусственную стилизацию ["напояете”, “возлетаете”], все же действительно подходит к тому, чтобы стать воплощением предельно обобщенной идеи “вечного” русского языка от Илариона и Епифания Премудрого до словаря Даля. Слова у него отлично помнят свою историю и свое родство. Углубляясь в потаенные недра русской речи, он порой идет слишком далеко и как бы проскакивает по ту сторону ее, выходя к материалу уже не русских (вернее, еще не русских) славянизмов; но это не пустые причуды, а издержки умной и сосредоточенной работы над языком [то есть прав всё-таки Евграфов: не естественное это подсознание]. “Сразу видно, что автор филолог”, – как сказал Соловьев; но филология приобретает страсть и безоглядность лирической стихии [и тогда Евграфов не прав: естественно всё у Иванова]. Именно избыток безоглядности и приводит к темноте. Восемнадцатилетний Мандельштам напишет Иванову: “Вы – самый непонятный, самый темный, в обыденном словоупотреблении, поэт нашего времени – именно оттого, что как никто верны своей стихии – сознательно поручив себя ей [но, если сознательно, то где же подсознание?]". Но лирическая безоглядность искупает темноту. “…Что многим вменится в вину, – не без зависти отмечает Андрей Белый, – то ему – сходит с рук, потому что искусственность Вячеслава Иванова – непосредственна в нем; истекает сон из его души веяньем сказки; и сон – “Словарь Даля”” (http://yasko.livejournal.com/743632.html).

Я чувствую себя буридановым ослом: публиковать это всё или нет, раз я не знаю, хорош Иванов или нет?

Но вот, что точно, думаю, произошло у Иванова из подсознания, так это:

"средство к замедлению стиха – опять-таки необычно? для русской поэзии накопление согласных, особенно на границах слов” (Там же).

Хотите, сами проверьте мой счёт: в первом четверостишии соотношение согласных к гласным – 32/24, во втором – 32/24, в третьем – 32 (в том числе Й и Ь)/24. Дальше я считать не стал. А вот – границы слов:

Мир научите вы, Как растворяется Тайна в явлении, Как претворяется Тень разделения	Как улыбается Светлость под тучами; Как нагибается Легкость над кручами

Для того же – односложные слова: "Сны”, “Мир”, “Тень”, “Рознь”, “Вдруг”, Жизнь, “Мглы” с многочисленными "Вас”, “Как”. "И как часто односложные слова служат именами для столь же первозданных реальностей!” (Там же).

Зачем было Иванову замедлять стихи? – Думаю, для героики устремления к сверхбудущему. Это ж трудно. – Вот и мобилизуйтесь.

"Стих Иванова часто называли “заржавленным”; что же, эта “заржавленность” отдаленно и неожиданно сопоставима с “раскрежещенностью” стиха Маяковского. Ибо в обоих случаях задача состоит в том, чтобы нарушить инерцию беспрепятственного скольжения в бесперебойном ритме по словесной поверхности; читатель должен восчувствовать ["огнезрачные”, “Осияваются”] тяжкую, трудную весомость каждого отдельного слова. Чтобы стать “вескими”, слова становятся тяжелыми” (Там же).

Или ещё наблюдение:

"Заметно, что динамике глаголов Вячеслав Иванов отводит куда более скромную роль, чем статике существительных. Существительные призваны явить читателю свою “существенность”, свою, так сказать, “существительность”…” (Там же).

Динамика бы придала лёгкость, а нужна – трудность. И – я посчитал – до первой пробельной строки, например, 1 глагол и 19 существительных. Причём не погнушался Иванов и отглагольными: "Реяний”, “Веяний”, “нисхождения”, “восхождения”.

А в то же время – наоборот:

"Заведомо огрубляя существо дела, рискнем сказать, что в лучших стихах Иванова обычно стоит ясная, сухая погода, небо прозрачно, как стекло, и час суток – либо полуденный, либо утренний, рассветный, а уж если наступает вечер или ночь, то на небе обозначаются крупные, отчетливые звезды. Напротив, в более сомнительных стихах чаще всего появляются болотные туманы, “лунная тусклость” и мерцание, “змеящееся” по влажной зыби” (Там же).

"Радуги” тоже ведь не про сухую погоду… И – "Ярко-”, но “просветные”. Смазано. "Отсветы бледные” - тоже не отчётливо. "Сны” - сомнительно определённые. “Дымные марева / Сумрака бурного / Влажным горением", “растворением / Светлой прозрачности" - то же. Так что Евграфов что-то от правоты себе возвращает. Да он и знал, конечно, про не очень хвалебный отклик, скажем, Блока:

"Блок писал в журнальной рецензии на “Прозрачность”: “Книга Вячеслава Иванова предназначена для тех, кто не только много пережил, но и много передумал. Это – необходимая оговорка, потому что трудно найти во всей современной русской литературе книгу менее понятную для людей чуть-чуть “диких”, удаленных от культурной изысканности, хотя, быть может, и многое переживших”.

В стихах Иванова облачко существует для того, чтобы сквозь него просвечивали вечные звезды (все те же “кормчие” звезды); дрожащая и шелестящая зелень существует для того, чтобы сквозь нее увидеть и услышать “смарагдную тишину”; лиризм существует для того, чтобы сквозь него была ощутима мысль. Это и подразумевается словом “прозрачность”. Взгляд должен пройти сквозь текучее и увидеть пребывающее” (http://yasko.livejournal.com/746750.html).

Вот, почему "Ярко-просветные” или какое-то немыслимое "Вы растворением / Светлой прозрачности / В молнийной мрачности / Сладко сияете”. Или, когда молния вспыхнет, то и сама мрачность, окружающая её, оказывается светлой?.. "Как улыбается / Светлость под тучами”.

Преодоление в борении. (Я уже тоже стал в рифму писать?)

А. Была не была! – Публикую.

28 мая 2016 г.

23.05.2016
16:43

Повторяемость идеостилей в веках.

21.05.2016
17:51

Нарываюсь...

20.05.2016
13:28

Про "Белеет парус одинокий".

16.05.2016
12:45

Торжество идеи значимости подсознательного.