06.05.2016
21:02

Прокоммунист Никонов и антикоммунист Хрущёв.

01.05.2016
16:21

Казала Настя: "Як вдасться..."

30.04.2016
12:45

Против безвкусицы.

28.04.2016
16:02

Говорухин, наконец...

23.04.2016
14:01

Анти-Гамлет.

22.04.2016
10:40

Бунин-реалист.

17.04.2016
16:27

Бунин-толстовец.

14.04.2016
17:08

Страдания по истине.

Честный критик, выступая перед аудиторией, обязан честно признаться: “Господа! Сегодня по случаю юбилея Шекспира я хочу поговорить о себе...” Фридесберт Туглас

Хорошо, что у меня есть опыт и безответственность перед научным миром, не принявшим меня… (Нет, в самом деле, та же Шалыгина, доктор филологических наук, разве не могла без обиняков заявить о ницшеанстве Чехова?)

Вы, читатель, сразу чувствуете неприятное, оттого что с вами говорят о чём-то вам неведомом. И – противно. Да?

А это я как-то вдруг остро запереживал, сколь долго длятся всякие молчаливые табу в общественном мнении. Настолько остро, что я – вот – выступаю перед вами, читатель, как-то несообразно: надо ж понимать пишущему, что его читатель знает, что – нет.

И вот вы, наверно, не знаете, что такое ницшеанство, даже если и слышали фамилию Ницше, даже если и слышали, что его любил Гитлер, даже если прикидывали, что Ницше – это какая-то бяка. И как, мол, после этого может быть ницшеанцем… Чехов?

Вот этого всего, наверно, и опасалась Шалыгина, не осмелившись назвать Чехова ницшеанцем. А тот мало, что самостоятельно дошёл до ницшеанской философии (может, в подсознании только дошёл), а и выразил её – не в пример Ницше (пописывавшему стихи) – гораздо лучше.

Тут – новое отчаяние у меня… - Когда я пишу слово “лучше”, то я – опять! – имею в виду то, о чём большинство не в курсе: о теории, будто художественность – это противоречивость “текста”. “Текст” я беру в кавычки, ибо он может быть и живописным, и музыкальным, и т.д.… По какой-то неведомой причине эта теория тоже отринута практикующими критиками. Более того, сам автор её, Выготский, при жизни не позволил себе её опубликовать для широкого читателя (только для диссертации применил и всё). Какой-то сверхтребовательный… Не знаю, к чему или кому: к науке или к себе в ней…

Я, правда, впал в упрощение. Не только противоречивость чувств (противочувствия) содержит переживание восприемником произведения искусства, но и третье переживание, являющееся результатом столкновения противочувствий.

Так вот, если противочувствия мыслимо вывести из противоречий “текста” (например, сочувствие легкомысленной Стрекозе за то, что она "пела”, и сочувствие трудолюбивому Муравью за то, что его идеалом было "дело”), да они иной раз и просто фиксируются объективно – опросом маленьких детей, не умеющих врать… То третье переживание, нецитируемое, методом психологии, т.е. объективно, выявить нельзя.

Выготский как бы предчувствовал, что и за пристрастие к объективности, - "к ложно-научным экспериментам и проведению среди школьников и их родителей бесчисленного количества обследований в виде бессмысленных и вредных анкет, тестов и т.п., давно осужденных партией” (Постановление Центрального Комитета ВКП(б). http://www.zaki.ru/pagesnew.php?id=1933), - скоро будут преследовать его последователей. Так уж что говорить об отсутствии объективности!..

Что объективность содержательного определения третьего переживания возможна другой наукой, не психологией, а искусствоведением… Что о том думать психологу… – Вот он и не опубликовал свою “Психологию искусства”.

А я её использую. И горе мне. Потому что я оказываюсь против всех. Против самого здравого смысла оказываюсь: о какой научности может идти речь, если то, третье переживание – нецитируемо!

И это нецитируемо для меня и есть лучше. И кто может об этом догадаться? – Никто. Вот и приходится каждый раз танцевать от печки.

Так вот Ницше цитируемо (т.е. хуже) выражал свой идеал в стихах своих, а Чехов – нецитируемо (лучше), в порядке организуемого Чеховым столкновения в НАШИХ душах. Организовал, например, столкновение предполагаемой нами обычности обыденности (1) с непереносимой скукой обыденности (2). Собственно, именно вот это второе и организовывал Чехов. Доводя нас до предвзрыва от неприятия Этого мира. – Ради чего, получается? – Не догадаетесь. А Шалыгина догадалась, вернее, посмела назвать: ради Иномирия (не того света, христианского, а – антихристианского).

И теперь опыт мой учит: как только я натыкаюсь в произведении искусства, в “тексте”, на чрезвычайную скуку, не-пе-реносимую… Так я и предвижу, что передо мной – произведение ницшеанца. Пусть и не осознающего себя таковым. Даже лучше, если не осознаёт.

Вот скуку-то… Потом, потом я прочитал сомыслие: "Нешуточный накал чувств – вот-вот и перегорит”…

Вот скуку-то я, наверно, и почуял (тоже ещё не осознавая) при прочтении первого попавшегося стихотворения Веры Павловой, сделанного из такого текста:

"голога́мия

(хологамия) (от греч. hуlos — весь, полный и gбmos — брак), простейший тип полового процесса (у некоторых зелёных водорослей, низших грибов), при котором сливаются не половые клетки, а целые особи” (Энциклопедический словарь. http://dic.academic.ru/dic.nsf/es/16227/%D0%B3%D0%BE%D0%BB%D0%BE%D0%B3%D0%B0%D0%BC%D0%B8%D1%8F).

Гологамия (греч. holos — полный, Gamos — брак) — простейший тип Полового процесса (у некоторых Зеленых водорослей, низших грибов), При котором сливаются не половые Клетки, а целые особи.

Где-то после 1987 года сочинено (http://www.listread.ru/cofelimon/book/vera_pavlova/nebesnoe_zhivotnoe.html). (Надо ещё одну мою особенность проманифестировать: я считаю дату создания – элементом произведения.)

Если Чехов начинал на волне разочарования в народничестве, а Ницше – в западноевропейских революциях, то Вера Павлова – в так называемом социализме. (Так следует из даты создания.) И не то это было разочарование, которое уводило мечты о победе левизны и коллективизма в сверхбудущее, а, наоборот, уводило от левизны и коллективизма вообще в Иномирие. Социальная причина сознанию Чехова и Ницше дана не была. Над Чеховым довлела скорая смерть от чахотки. Над Ницше – запредельность философии, сводившая и сведшая его с ума. Что над Павловой довлело? – Не знаю. Однако что-то было (и есть).

Но – к стиху.

Перепишем его в виде безударных и ударных слогов. Знаком ▄ обозначим паузу. И “проглотим” некоторые кратко звучащие гласные.

Голога мия (греч. holos-пол ный, - - / - - / - - / - Gamos - брак) - просте йший тип - - / ▄ - / ▄ - / Полово го поцесс са (у не которых - - / - - / - - / - - / Зленых во дорослей, низ ших грибов), - - / - - / ▄ ▄ / - - / При кото ром слива ются не половы е - - / - - / - - / - - / - Клет ки, а це лые о соби. ▄ ▄ / - - / - - / - -

Получается, анапестом написано. “Некрасовским” размером. Страдательным. (Назови мне такую обитель, Я такого угла не видал, Где бы сеятель твой и хранитель, Где бы русский мужик не стонал?) – Что-то давит и Павлову. – Что? – Клеть! – Из-за выделенности слова, оказавшегося первым в стиховой строке, причём в последней, самой значимой. А целые и особи в этом новообразовавшемся мире – разорваны (це-лые, о-соби). Точно, как в нашем, Этом мире. Разрыв "полово-го, половы-е” намекает на половинки платоновских андрогинов, навеки разорванные и стремящиеся друг друга найти и, слившись, исцелить свою прежнюю природу. Но… Голога- не помогает и голость. – То, что дано грибам, не дано людям. Плох Этот мир. Именно Этот, сделанный, как данный стих, из нестиха. Только сделанность и сделала что-то лучшим, но то – не Этот мир.

Значит, идеал – мир Иной. Недостижимый. – Чем не ницшеанство?

Можно сказать, что я высосал это из пальца. Но. Если правда, что стихи рождаются идеалом, а идеал – штука инерционная, то ту же страшную Нуду можно увидеть и в других стихотворениях Павловой (и, если предположение подтвердится, это будет означать, что в какой-то степени верно было проанализировано и синтезировано и это, про голо).

Правда, чувствуется упомянутый предвзрыв? Можно и не анализировать, дескать, какие длинные предложения, как много перебивов внутри строки: “когда, гуляя", “ношу, и каждый", “видит, несмотря", “то, что”, "руки. Трудно” и т.д.

Или другое стихотворение:

О чем? — О выживанье после смерти за счет инстинкта самосохраненья, о мягкости, о снисхожденье тверди небесной напиши стихотворенье. SOSреализм — вот метод: каждой твари по паре крыльев — рифм — воздушных весел, чтоб не пропали, чтобы подгребали, чтоб им дежурный голубь ветку бросил небесной яблони, сиречь оливы, цветущей, пахнущей, вечновесенней... — О том, что умирание счастливым заметно облегчает воскресенье.

Я улыбаюсь. Каким уж художником был Чехов, а и он то и дело срывался в образное выражение Иномирия в своих произведениях.

"В Ореанде сидели на скамье, недалеко от церкви, смотрели вниз на море и молчали. Ялта была едва видна сквозь утренний туман, на вершинах гор неподвижно стояли белые облака. Листва не шевелилась на деревьях, кричали цикады и однообразный, глухой шум моря, доносившийся снизу, говорил о покое, о вечном сне, какой ожидает нас. Так шумело внизу, когда еще тут не было ни Ялты, ни Ореанды, теперь шумит и будет шуметь так же равнодушно и глухо, когда нас не будет” (Дама с собачкой).

Это, наверно, потому – срывы – что уж больно необычен идеал Иномирия. Люди могут не понять. И надо пойти им навстречу, и дать хоть образ… Вечности, Вневременья, Апричинности и другим экзотическим свойствам своего идеала, который рвётся быть выраженным.

Вот и Павлова: "выживанье после смерти”, “чтоб не пропали”, “вечновесенней”, “умирание счастливым”, “воскресенье”.

Однако надо быть принципиальным. В этих примерах и у Чехова, и у Павловой – не то выражение, которое я назвал (помните?) словом хорошо. Иномирие тут выражено чуть не “в лоб”, образом, цитируемо. А не нецитируемо. Читаешь и сразу понимаешь. Нет смутного непонимания. (Есть только у того, кто не знает в деталях, что такое ницшеанство.)

То есть я опять противопоставляю себя большинству… И как меня после этого читать?

А я ж, читатель, пропустил проакцентировать, что стою за повторяемость в веках нескольких типов идеалов (ницшеанство – один из них). Понимаете теперь, почему я так смел, хватая Ницше и Чехова из XIX века и ставя рядом Павлову из рубежа ХХ и XXI веков? Каков вираж?..

Если у вас хватило терпения прочесть до этого места, то, может, и дальше почитаете, хоть будет неприятно? До сих пор я одобрительно относился к третьему переживанию, выражающему крайне правую оппозицию левизне и коллективизму. Это потому, что я, признаюсь, неравнодушен к метафизике ницшеанства. Но дальше так не будет, а вдруг вы – правый… - Как-то у людей принято быть тенденциозными и принимать в штыки идейно лично вам враждебные идеалы… И я – опять выродок: мне только третье переживание давай, какого б толка оно ни было, левого, правого или среднего. – Это можно перенести?

Пробуем.



Жиляев. Искусство принадлежит народу. 2012.

Если я правильно понимаю, большая часть произведения сделана из спичек, а церковные купола – из ёлочных игрушек. В порядке издевательства на кое-кому известные строки Тихонова 1922 года: “Гвозди б делать из этих людей: Крепче б не было в мире гвоздей”. Или нет: “А если в партию сгрудились малые – сдайся, враг, замри и ляг!”

Автор против коллективизма. Тем более – православием освящённого. Он против путинского авторитаризма с клерикализацией страны.

Образ настолько шит белыми нитками, настолько “в лоб”, настолько затаскана сама эта мысль… Что назвать вещь искусством язык не поворачивается.

И не в том дело, что я считаю Жиляева глупым, раз он не видит, что ПОКА без консолидации Россия не выживет. Разорвут.

Я думаю, что мало вероятности, что я самого себя не понимаю, а на самом деле просто не могу преодолеть свою подсознательную ангажировнность. Сам я сознательно, как подсознательно Жиляев (я послушал его интервью), за анархию как последнюю глобальную цель, но я за неё как за сегодняшнюю задачу на уровне микроколлективов. Без посягательств ПОКА на свержение центральной власти. Сначала должна приблизиться глобальная экологическая катастрофа, чтоб всё человечество стало сговорчивым насчёт коммунистического принципа “каждому – по разумным потребностям”. И потом уж… А не сейчас…

Неужели я просто не могу себе представить зрителя, для которого левый бунт Жиляева не внятен при взгляде на эту издевку над лжелевизной, социального-де (серп и молот) путинского государства? И у которого (у зрителя) что-то смутное в душе начинается, как у не знающего ницшеанства читателя Веры Павловой?

Сомневаюсь.

Можно поверить в зрителя-невежу касательно другой вещи.



Это скульптурное изображение разбивания писсуара.

Тут зрителю (как при тематике мифологической и религиозной) надо много знать: что первое экспонирование готовой вещи в музее было осуществлено Дюшаном в 1913-14 гг, что самым скандальным было экспонирование новенького унитаза, подписанного Дюшанов в 1917-м, что сделано это было от ненависти к буржуазии, превратившей изобразительное искусство в род валюты, что переломить общественное мнение Дюшан не смог, ибо эти выходки-поделки стали колоссально дорого цениться, что он от возмущения полвека спустя выставил сильно поэксплуатированный унитаз, что это тоже не дало ожидаемого эффекта.

Знающему всё это, пафос, двигавший Жиляевым, ясен. Таким зрителем тоже не может быть произведение оценёно как искусство: нет какой-то непонятности.

Ну?

А что: опупение, которое переживёт ничего про Дюшана не знающий зритель, разве можно счесть за смуту от неизвестного, но выраженного ницшеанства у той же Павловой?

По-моему, нет.

Я когда-то сомневался, полезно ли читать художникам, как я использую художественность-противоречие: не нарушу ль я ту стихийность, которая их заставляет неосознаваемо творить противоречия в “тексте”. А потом успокоился. Если художник станет так делать осознанно – это будет штукарством, и зритель это почувствует.

Впрочем… я опросов не производил. Опираюсь на свой здравый смысл. Но это – субъективное, увы.

А мыслимо ль отличать штукарство от искренности?

В 2007-м ей было 44 года, а она выпустила “Интимный дневник отличницы”. Ну неужели она в такие годы не знала – каким-то до автоматизма доведенным артистизмом – что всё нужно писать путём дразнения?

Священный ужас, с которым в одиннадцать лет кричишь, глотая слезы: “Мама, ты дура!” Потому что лучше нее никого нет, а ее не будет. Все прочее литература.

"Священный” - “ужас”, “дура” - “лучше нет”, подразумеваемое банальное преувеличение “нет и не будет” и… “а ее не будет" (ужас небытия). И что: просвечивающий тут идеал Бессмертия, Вечности можно заподозрить в штукарстве за дату создания?

Или умение впадать в – по большому счёту – на каждом шагу переживание экзистенциальной трагичности существования надо ставить в укор? Ужас же (смерти, или схождения с ума, или потери себя) таится каждый миг не только для чахоточного или одержимого… Когда память в веках даёт, если ты творец, литература… Совсем не в том, пустопорожнем для мещан, смысле, в каком это слово стоит в стихотворении.

Никакой опыт не даёт мне отличить штукарство от настоящести…

Взять слова того же Жиляева: "…самым опасным и меня тревожащим в искусстве является такая форма искусства, которая представляет из себя такой фаст-фуд политического протеста. Это может относиться как к тому акционистскому искусству, которое часто не видит дальше своего носа и если даже делает некий политический месседж, то он идет скорее во вред, нежели чем во благо”. – Ведь точь-в-точь о себе вышеописанном сказал! Только он-то сам себя считает хорошо выразившим то, что его мучает, а по-моему – плохо, потому что образно, а не через противоречия “текста”.

Кто из нас прав? Не может же быть, чтоб оба.

Почему?

Потому что функция неприкладного искусства – непосредственное и непринуждённое испытание (упомянутое дразнение, то бишь) сокровенного мироотношения (по Натеву) – есть только у неприкладного искусства. Больше ни у чего! И если ты не дразнишь, а образно выражаешь, то всё: ты не художник по максималистскому критерию.

Мне хорошо: я максималист, и я себе нравлюсь. А обычным людям нравятся максималисты? Вряд ли. Я же хочу всех перетянуть на свою сторону. Пусть мне не удастся это сделать за жизнь, но по такому пути, чую, пойдут все и когда-нибудь придут. За это стоит сегодня биться. И тем яростнее, чем меньше мне удаётся. А мне мало удаётся.

Но надо ж быть уверенным в себе. А как? Когда кругом полно непонятностей, другим, вроде, открытых.

Вот ещё слова того же Жиляева:

"…мало людей, которых я могу назвать учителями, мало выставок, которые я могу назвать, что они повлияли на меня. Я помню, что в юности мы ездили в Лондон с Институтом проблем современного искусства и с пятью художниками, и я попал в музей Tate Modern, в комнату Ротко. Это произвело на меня супермощное впечатление, просто мощнейшее, вплоть до какой-то такой психофизиологической реакции. И я вот всем рассказываю, что живопись может иметь эффект физического воздействия. Это была встреча с искусством на уровне мистического прозрения”.

Вот одна из серии тех картин.



Ротко. Красное на тёмно-бордовой стене. 1959.

Жиляев так честно сказал про фаст фуд (быстрое питание), высказался (собственно против себя), что хочется верить, что он не соврал про переживание от Ротко.

И что ж он увидел, если ему поверить и самому задуматься?

После понимания "Чёрного квадрата" Малевича понятно что Ротко то самое Иномирие ницшеанское нарисовал. То было тьма без темноты, - как сказал поэт.

А с другой стороны… Как же Жиляев не понял, что у него самого фаст фуд?

Но вдуматься… Он же говорит о психофизиологической реакции. То есть у Ротко перед нами опять образ, а не результат противочувствий. То есть – плохо выраженное.

Или я не прав?

В чём не прав: что плохо, или что Иномирие?

Вечно: копнёшь глубже, и – не удовлетворён.

25 января 2016 г.

13.04.2016
15:06

Кранах Старший.

11.04.2016
20:33

Раб автора.

08.04.2016
12:58

Хм.

31.03.2016
11:37

Гомеопатия для Захаровой, анти-Псаки МИД РФ

30.03.2016
11:45

Джорджио Кирико и Карло Карра.

29.03.2016
10:59

Сколько-то ненужных слов?

24.03.2016
21:19

На волнах истории.

21.03.2016
12:17

Ницшеанец Владимир Абрамов.

14.03.2016
11:26

Прикладное искусство Соколкина.

08.03.2016
09:08

В пику Г. Королёву.

06.03.2016
17:15

В пику Лисинкеру.

01.03.2016
16:44

Интересно.