Х У Д О Ж Е С Т В Е Н Н Ы Й С М Ы С Л
ЛИТЕРАТУРНОЕ ОБОЗРЕНИЕ
Соломона Воложина
23.07.2019 |
Нарвусь на неприятность? - Ну и пусть.
|
||||||||
19.07.2019 |
|
||||||||
18.07.2019 |
|
||||||||
17.07.2019 |
|
||||||||
15.07.2019 |
|
||||||||
12.07.2019 |
Хорошо, что есть Дмитрий Быков
|
||||||||
07.07.2019 |
|
||||||||
06.07.2019 |
|
||||||||
05.07.2019 |
|
||||||||
04.07.2019 |
|
||||||||
03.07.2019 |
|
||||||||
01.07.2019 |
|
||||||||
01.07.2019 |
|
||||||||
30.06.2019 |
|
||||||||
27.06.2019 |
|
||||||||
26.06.2019 |
В кои веки... или Повод прочитать нечитанное у Макса Дворжака
|
||||||||
25.06.2019 |
|
||||||||
23.06.2019 |
К годовщине смерти моей Наташи С музой и без неё. Прелесть неточных наук… Я во всю пользуюсь возможностью пускать в обращение недодуманное. Иначе, наверно, и нельзя переводить из подсознания в сознание. Если помыслить, что кто-то в будущем захочет разобраться, что я, в общем, написал, он будет раздосадован нестройностью всего написанного. И это при моём явном пристрастии присваивать ярлыки для определённости, зачастую – собственного изобретения. Например, ярлык “недоницшеанец”. Само ницшеанство (широко определяемое словосочетанием “над Добром и Злом”) у меня доразвилось до формулы “принципиально недостижимое иномирие”. Это довольно страшная штука. Люди, его исповедующие, по-моему, долго не живут. А кто живёт долго, тот его не исповедует. В жизни ницшеанец должен нарываться на риск смерти, и это ему даром не сходит: он таки нарывается на смерть. А пока живёт – всё время подвергаясь воздействию Этого мира, имеет шанс скатиться в недоницшеанство. Трудно не воспользоваться преимуществом, которое имеет сверхчеловек. Сверхчеловек – это осознаваемый идеал ницшеанства (с тремя признаками: осла {сверхвыдержка}, льва {вседозволенность} и ребёнка {умение мгновенно забывать о происшедшем}). – Пример? – Пожалуйста. Чехов. Он был очень красив и в каждом новом месте он первое, что делал, шёл к публичный дом. И это было скатыванием в недоницшеанство. А к ницшеанству он воспарял, когда сочинял. Например, есть зелёный (!) закатный луч над морем в конце рассказа “Гусев”. Другой пример – Гитлер. Жил в роскоши, своим желал того же. То есть опускался до материальных благ Этого мира, который по определению-то – крайне плох. Воспарял же (в иномирие) – опять же – когда рисовал пейзажи с образом этого иномирия (например, прогнувшийся от лунной дорожки морской горизонт). Иномирие, присутствуя в душе художника как подсознательный идеал, вводит своего носителя в изменённое психическое состояние – настойчивое требование выразить себя. А как? Когда ЭТО – в подсознании, а не в сознании!.. И то же с любым подсознательным идеалом любого другого типа: например, гармонии или, например, трагического героизма. Их 6, грубо говоря. Всего 6. И с каждого окружающее норовит художника сбить. Но ни с одного – так сильно, как с ницшеанского – в недоницшеанство. И, по-моему, именно об этом стихотворение Ходасевича “Я”. Я
Я не знаю, как нарывался на смерть Ходасевич. Он, вроде, и не нарывался. Лечился. Не его вина, что лечили ему желудок, а больна была печень. В результате – опоздали с операцией. Стихотворение поэта, как всегда, не о том, о чём слова его. "Стихи Ходасевича… бьют не в цель, а сквозь нее, в какое то метафизическое обезьянство, предметом которого ни этот, ни какой бы то ни было другой отдельный поэт не был и быть не мог. Да никаких упорных, последовательных подражателей у Ходасевича и не было. Ему подражали, в отдельных стихотворениях, столь незначительные, большей частью, авторы… Никакой злостной преднамеренности в этих подражаниях тоже не наблюдалось. Их и замечать, не то что сердиться на них, не стоило, так что эта стрельба из пушки по воробьям может объясняться, в житейском плане, лишь измученностью, крайней раздраженностью. Думаю, однако, что в стихотворении этом есть и другой смысл, быть может не вполне осознанный — не знаю, я об этом с автором не говорил — но который мне кажется настоящим его смыслом. Его следовало бы озаглавить не “Я”, а “Поэт”; оно говорит не о подражании Ходасевичу, т. е. его стихам, а о подражании поэту, — подлинному поэту, под которого подделываются неподлинные. Таких бывает много всегда, таких знавал конечно и Ходасевич” (Вейдле. О поэтах и поэзии. Paris 1973. С. 50-51). Что Вейдле угадал, говорит исследование самого Ходасевича о Пушкине. Он прослеживает феномен того, что Пушкин творил, словно в трансе, словно повторял то, что ему поёт волшебная муза. Ребёнком – повторял за няней, которую мифологизировал в музу. Взрослым – что-то иное, но тоже как бы невольное и диктуемое сверху. Стихотворение как бы воспроизводит неудачу работы актёра над ролью по системе Станиславского. "В минуты трагического переживания на сцене меньше всего надо думать о трагедии и чувстве, а больше о самых простых ф и з и ч е с к и х д е й с т в и я х, оправданных прелагаемыми обстоятельствами” (Станиславский. Об искусстве театра. М., 1982, С. 396). "…так же сложит рот”. "Не я” стихотворения в общем-то знает, что Ходасевич из тех, кто не боится смерти и даже стремится уйти из жизни. Но “не я” не знает, что “я” влеком иномирием. И “я” "Последнюю примету” тоже не называет. Наверно и не знает её. И это одно вдохновляет его стихотворение написать. А как с любовью? У Ходасевича был аморальный факт. Он, разлюбивший жену (та к тому ж и туберкулёзом заболела), влюбился в другую. Улика
А любовь – одно из тех состояний, которое, наряду с творчеством или риском смерти, делает достижимым ("В нездешнем счастье”) принципиально недостижимое метафизическое иномирие. – Вон, даже образ нашёлся. Как зелёный луч или прогнувшийся горизонт. Кстати, женитьба на этой новой возлюбленной и отъезд с нею в эмиграцию из советской России ничего не изменили в его крайнем разочаровании в Этом мире и в его подсознательном идеале иномирия. Что лишний раз доказывает, кстати, опять же, что ницшеанство – идеал не только крайний, экстремистский, но и тупиковый. Из него нет выхода в другой идеал. – По крайней мере я себе позволяю – в своей недодуманности – в эту минуту как бы забывать известные мне парадоксальные случаи выхода и из такого идеала.
Завтра 16-я годовщина смерти моей жены, Наташи. Она была с подсознательным идеалом, противоположным ницшеанству – благого для всех сверхбудущего. В котором не будет несчастной любви. О чём и пробовала она сочинять. И что-то получалось. Сужу по написанному ею после краха её первой любви. И по тому, что она – в порядке несгибаемости – решила (подсознательно) выразить свой идеал не на бумаге, а в жизни: быть полезной другим. И, предполагаю, тем заслужить на том свете милую встречу своей души с душой её первого и единственного любимого. Почему я так смею думать? Мне пришлось двум людям закрывать глаза после смерти: маме и ей. Так лицо мамы после смерти выражало обиду на Эту жизнь. (Она и живя всё приговаривала, что она, рождённая 30 мая, вынуждена потому всю жизнь маяться.) – Потому мне и думается, что неслучайным получилось выражение её лица в смерти. А выражение наташиного лица не изменилось в смерти. Она незадолго до её прихода попросила: “Поцелуй меня”, - зная, что кожа лица её такова, что мне трудно будет это сделать. Я поцеловал. Она поняла, что это фальшь. Что моя любовь к ней давным-давно кончилась и превратилась в привычку. К чему она была готова, собственно, согласившись выйти за меня замуж. Главное – быть полезной. Тому же мне, детям. Она как бы поблагодарила последним поцелуем, что я ей детей дал. И теперь ей осталось только отбыть на тот свет. Где ей и воздастся. И потому ничто в её лице от смерти не изменилось. Только глаза потухли. – Несгибаемая, она осталась самой собою. Ну разве что перестала острить в последние дни. И я ещё раз убедился, что экстремистский идеал – это тупик. 23 июня 2019 г.
|
||||||||
22.06.2019 |
|
||||||||
21.06.2019 |
|
<< 61|62|63|64|65|66|67|68|69|70 >> |
Редколлегия | О журнале | Авторам | Архив | Статистика | Дискуссия
Содержание
Современная русская мысль
Портал "Русский переплет"
Новости русской культуры
Галерея "Новые Передвижники"
Пишите
© 1999 "Русский переплет"