TopList Яндекс цитирования
Русский переплет
Портал | Содержание | О нас | Авторам | Новости | Первая десятка | Дискуссионный клуб | Чат Научный форум
-->
Первая десятка "Русского переплета"
Темы дня:

Президенту Путину о создании Института Истории Русского Народа. |Нас посетило 40 млн. человек | Чем занимались русские 4000 лет назад?

| Кому давать гранты или сколько в России молодых ученых?
Rambler's Top100
Проголосуйте
за это произведение


Русский переплет

Виктор Никитин

ПРОТИВ "НИГДЕ" И "НИКОГДА"

 

Уже замечено совершенно точно умными и, надо полагать, верными хоть какой-то идее людьми, что современный человек ничего не хочет знать об окружающих его страданиях. И даже если ткнуть его носом в явную проблему, показать ему кричащие общественные язвы, то не содрогнётся он от открывшейся ему правды, не придёт в негодование, а только что и скажет с недовольством напрасно потревоженного: "Ну, сколько можно? Опять одно и то же! В который уже раз!" Как будто жизнь то ли сама по себе, то ли по каким-то скорым и действенным, а стало быть, не бездумным и заботливым распоряжениям давно уже устроилась на разумных основаниях. Или тут "опять" означает, что всё и так всем давно понятно, "по горло уже сыты", и ничего ведь всё равно не изменится, останется незыблемым как есть, и потому и голову нет нужды себе ломать, и настроение лишний раз портить.

Мы все, почти без исключения, становимся слепыми и глухими, если дело не касается нас. Да и не надо нам никакого дела - так проще и спокойнее прожить. Под жизнью уже понимается какой-то животный минимум, когда голова занята только одним - как продлить своё существование. Протянуть как можно защищённее от всяческих напастей. Или попросту выжить. У других, немногих, проблемой становится животный максимум: как наладить его функционирование самым комфортным образом, обернуть его бесперебойным наслаждением. В итоге же, там и тут, происходит отталкивание и неприятие подлинного душевного участия, чувства, сколько-нибудь связанного с переживанием - одни не хотят потому что "опять", и своих забот хватает (тот, кто выживает, только себя одного знает), а другие вдруг выросли в таких бесполезных для развития души и однако же "бархатных" условиях, что и знать ничего не хотят.

В принципе, в этом нет ничего нового. Ещё в двадцатые годы прошлого столетия, восемьдесят лет тому назад, А. С. Грин в предложенной ему анкете с вопросом о том, каким он видит будущего человека и его самые характерные черты, прозорливо указал, что всё станет намного грубее, проще и циничнее; кажется, он один из всех высказавшихся, витающих в облаках прогресса даже в душевных сторонах, с сожалением предсказывал, что чувства будут отменены за ненадобностью, потому как только душевное огрубление поможет выжить в создавшихся условиях.

Каждый за себя и все против одного - вот принцип, по которому нынче на разных общественных уровнях и этажах осуществляется жизнь. Вряд ли строится, как кому-то мнится, а разрушается - разрушается традиционный уклад жизни, её моральные и нравственные устои. В который уже раз, кто был ничем, тот вдруг становимся всем, а кто был никем, то и вовсе перестал существовать. Человек десятилетней и более давности, закосневший в своих прежних предпочтениях и верованиях, упраздняется и отменяется.

Вполне возможно, что на развалинах построят пусть что-то не обязательно новое, но явно другое. Может так случится, что и строить-то ничего не будут, не завершат-таки почти подпольное, полукриминальное строительство, а объявят развалины красивым архитектурным ансамблем, соответствующим европейским да хоть мировым стандартам; так и примут с вопиющими недоделками и под весёлую музыку и громкий смех предложат оставшимся в живых копаться в своих пожитках.

Но не "все довольны, все смеются". Есть голоса, призывающие вглядеться в действительность и не отворачиваться от неё, потому что "у меня появилась вера, что э т о нравственно необходимо знать всем, иначе все общественное устройство и устройство каждым личного благополучия оказывается насквозь порочно и лживо┘" Так пишет Олег Павлов в своей книге "Русский человек в XX веке". При первом рассмотрении просто сборник эссе и статей, написанных в разное время на разные темы - литературные (Пришвин, Платонов, Солженицын и Толстой) и жизненные ("Русские письма", "Из дневника больничного охранника" и др.), который на самом деле оказывается цельной, сознательно выстроенной книгой, подчинённой одному главному если не призыву, то хотя бы движению в сторону отмены рабства сознательного и неосознанного в человеке, чтобы было бы, наконец, куда жить русскому человеку. Это книга неравнодушного человека, далёкого от расслабленных эстетских игр. Сейчас быть неравнодушным - тоже ведь поступок. Против нового здравого смысла. Потому как в складывающемся общественном устройстве главным теперь становится быть активным потребителем, всё лишнее, мешающее - в сторону. А если ты не потребитель, то ты неудачник. Но как справедливо заметил когда-то Фридрих Дюрренматт, назначение человека мыслить, а не действовать; "действовать может любой бугай".

Книги Олега Павлова не раз уже объявлялись трудными для чтения - во всех смыслах. Определили ещё раньше, как он сам пишет, что "читать уже вредно даже для здоровья". Нынче же нам доходчиво объясняют, уже не о книгах, а обо всём буквально, что вообще думать вредно. Для жизни как раз, какая никакая она тебе выпала, и вредно. У нас теперь вся жизнь стремится к упрощению. Разве кто вспомнит слова Достоевского, что лёгкость понимания указывает на пошлость понимаемого? Чтобы оказаться простым до одурения - достаточно смотреть телевизор. Через потребление бесконечных, конвейерных юмористических и эстрадных шоу становится легко до невесомости, до несуществования. Так нам облегчают жизнь, но живут другие. Народная мудрость гласит: простота хуже воровства. В данном случае простота соотносится с убийством. В нас хотят убить всё способное к сопротивлению, к мысли. Леонид Бородин однажды высказался в том духе, что он не против юмора, но что если смех перерастает в гогот, то становится страшно - страшно за обманутый народ.

Мы уже и новости по ТВ воспринимаем только как череду картинок - любая самая потрясающая новость в итоге вытесняется фактом переданного нам и воспринимаемого приёмником изображения. Душа в нас уснула - как уснул Бог. Нет, он не мёртв, как провозглашали прежде философы, он просто крепко спит. И лучше его не беспокоить ужасающими фактами несправедливости в ожидании возмездия.

Не думать - не знать. Незнающего человека проще обманывать, он легче поддается всяческим манипуляциям с его сознанием. Но когда он не знает, он не чист, как лист бумаги, а пуст. Пустота - забвение, мрак, зло. Стало быть, незнание есть либо уже законченное зло, либо движение к нему. Если знание умножает скорбь, то незнание умножает покорность и отупение.

Но люди восстают или пишут письма в последней надежде на справедливость. В книге содержится свод человеческих документов - свидетельств обмана и унижения. Наверху, ещё до Бога, нет никакой ответственности, вся ответственность внизу. И чем меньше, незначительнее человек, тем больше он должен государству. Все письма об одном: трудились, строили настоящее и будущее как все, а оказались не у дел, без средств к существованию, выброшенными на свалку, - пришли новые хозяева жизни и забрали всё себе. Олег Павлов делает вывод: "Уважать в себе и в другом возможно только человека, именно человека, то есть самое общее и одинаковое, что есть в каждом и без всяких различий - человеческую жизнь".

Однако действительность даёт волю почти уголовной иерархии - модели своего порядка, маргинального, а если вынужденными маргиналами становится большая часть населения, такое государство обречено. И вот вопрос: когда говорят, что общество больно, почему-то забывают о государстве. А оно-то разве не болеет? Но что такое общество? Как его понять? Есть ли оно, в самом деле? Или от имени общества выступает каким-то образом устроенное руководство? Как услышать самостоятельный, единый голос общества, без понуканий, без призывов?

И снова череда унижений, бессмысленных и бесчеловечных запретов - уже личный опыт писателя, опыт больничного охранника. "Всякое с л о в о проваливается теперь неизвестно куда, в пустоту┘Тень сильней человека. Она всё существо его пожирает, она уже хочет управлять всем и вся". И что же, молча всё принимать как есть, как узаконенный порядок вещей?

Примером того, как человек не мог молчать, не мог смириться с неправдой, служит в книге яркая личность Солженицына. Это и был и есть настоящий голос народа, не забитого, не обманутого, не ожидающего подачек от властей. Это как раз тот случай, когда и один в поле воин. Другая сторона одного и того же вопроса ("куда жить русскому человеку?") - гений Андрея Платонова, который оставил после себя дыру в космосе и из неё тянет неизбывным холодом смерти. Смерть же, как физическое понятие, уничтожается бесчисленными свидетельствами её неодолимой силы, которая странным образом прорастает из неправедной жизни и переходит уже в разряд философской категории, как учреждённый и закреплённый постулат.

Проходит время, но меняется немногое; везде, как пишет Олег Павлов, "человек не принадлежит себе". Он говорит об эфемерности существования, когда уже кажется, что мы на всём обширном российском пространстве нигде и никогда не живем по-настоящему: "Мало кто верит, что он живёт и что кругом продолжается жизнь". Уже впадают люди в то, что не хотят знать, где и как мы живём. Саморазрушение, ожесточение - как в этом круге обрести веру? Утратив прежние духовные ориентиры, человек начинает склоняться к фантазиям; и тут не без крайностей: либо самая обыденная бытовая мелочь обретает статус мечты, либо потустороннему, магическому и случайному отдаётся предпочтение, "параллельным мирам". Словом, как-то или сам себе устроишь скромное, на час, на день, счастье, или уж по крупному вдруг повезёт и самым волшебным, лотерейным образом жизнь наладится. И при этом к другим, к окончательно выпавшим из жизни, к бомжам - если не презрение, то холодное равнодушие.

Почему люди могут оказаться друг другу как звери? - вот каким вопросом задаётся Олег Павлов. И это при том, что мирное время вокруг. Во всяком случае, внешне. А если война - чеченская ли, Великая Отечественная, - то: "Когда вернётся утраченное нами то общественное состояние, когда люди были естественно честны, а зло┘ было невозможно? Когда станет снова ясным, где слава, а где позор?"

Во всём писатель хочет добраться до сути, понять происходящее, и потому интересно следующее его высказывание, касающееся того, что стало с Россией после распада СССР: "У тех, кто призывал восстать из скотского состояния, было сильно убеждение, что люди жили в советское время не на своей родной земле, а в "системе", в "коммунистической империи", будто с рожденья надо знать, что та земля, где ты родился по воле Божьей, - это не родина, а чужое тебе "системное" образование, где уже затаился в твоём же народе внутренний враг, душитель твоей свободы". И вот обрели свободу - ото всего, даже от жизни. Раньше хотя бы провозглашали "социализм с человеческим лицом" - как самую желанную, способную уже, кажется, всё в жизни изменить коренным образом, цель, но ещё и уверяли другие, что у социализма не может быть человеческого лица. Интересно бы знать, какое лицо у нашего капитализма? Есть ли оно вообще? И лицо ли это?

В нашей нынешней российской жизни произошло сильнейшее, коренное разделение, размежевание, расслоение - как угодно назовите, - но главным образом, отдаление друг от друга. Мы уже не слышим друг друга, сколь громко бы мы не кричали. Когда мы остаёмся одни, наедине с собой или со своими близкими, ещё не отказавшимися от сочувствия и понимания людьми, то для всех остальных, как будто нам уже назначена беда, мы вдруг оказываемся немы как рыбы. Мы только будем впустую открывать рот - нас никто не услышит. И как раз именно в горе-то и не услышат, не примут для себя - как чужое. И это наша беда, и наша вина.

Когда Олег Павлов говорит: "Читая, мы изучаем книги, только если в них заложено некое задание. Каждая книга содержит какое-то знание о жизни, но не каждая содержит в себе задание", то я полагаю, что эти слова могу быть отнесены и к его собственной книге. В ней есть задание - уроки прежних лет и в то же время задача всем нам на будущее, если мы, конечно, хотим, чтобы у нас было будущее. В ней нет иронии - ирония нужна для того, чтобы не видеть себя. Эта книга полезна для душевного здоровья. Потому что на одних технологиях сделать человека, как хотят, не получится; одними лишь технологиями его можно только убить. А без метафизики сознания не устроится даже самого простейшего человеческого бытия. В любом обществе и при любом строе.

 

------------------------------------------------------------------------------------

Олег Павлов. Русский человек в XX веке. М., "Русский путь", 2003 г.

 

 


Проголосуйте
за это произведение

Русский переплет

Copyright (c) "Русский переплет"

Rambler's Top100