Станислав Лебедев

Пасха.

Рецензия на рассказ Д.Крылова

Рассказ Д.Крылова “Пасха” вызвал двоякое чувство. В рассказе гармонично сочетается образность языка, дающая дополнительные краски и ощущения, с жизненной фабулой, с нарастающим к финалу напряжением.
И, поскольку, это внутренний монолог героя, стилистика работает на понимание характера героя и дает внутреннюю мотивацию финала.
Прекрасно выдержанный ритм катит повествование, не давая отвлечься ни на секунду.
Это просто хорошо написанный рассказ.
Теперь о другом.
Достоевский писал, цитирую по памяти: “У нас русский писатель не может без эпиграфа, и не просто без эпиграфа, а обязательно из Библии, и не просто из Библии, а прямо из Апокалипсиса”. Та же ситуация с рассказом Д.Крылова.
Автор полагает, что второй план (упоминание неисповедимости путей Господних, Пасхи и пр.) помогает автору поднять бытовую историю до уровня библейской трагедии, или просто усилить подтекст?
Рассказ называется “Пасха”, в первых строчках упоминание Библии. То есть, явный и прямой отсыл к Евангелию. Хорошо, я принимаю условия автора, но, что же дальше?
Если следовать предложенной автором системе ассоциаций, то женщина в баре, бросившая героя пятнадцать лет назад – проститутка. Почему? Отвечаю – она пришла в бар без денег, у нее нет денег! Зачем приходят женщины без денег в бар? Ага, догадываюсь я - это же Мария Магдалина!
Назвав рассказ “Пасха”, автор прямо намекает на воскресение героя. Что довольно бестактно. Герой – Иисус Христос?
Как тут не вспомнить печальный опыт графа Льва Толстого…
Выстраивая евангелический ассоциативный ряд, автор не повышает уровень трагедийности, а снижает его до фарса.
Русская литература, как и русский человек, несет в себе семена православной культуры. Не зря для западного человека главный религиозный праздник, – Рождество, а для русского – Пасха.
В этом выражается вся разница мироощущения. Для западного человека Рождество – повод и время для походов в магазины, для покупок подарков, наиболее яркое проявление сути общества потребления, когда даже рождение Спасителя – лишь повод для траты денег.
Что для русского человека Пасха? Для русского человека вера в чудо, вера в чудо воскресения – вот главное.
Сказано -- “Если же о Христе проповедуется, что Он воскрес из мертвых, то как некоторые из нас говорят, что нет воскресения из мертвых? Если же нет воскресения мертвых, то и Христос не воскрес; А если Христос не воскрес, то и проповедь наша тщетна, тщетна и вера ваша” (1 Кор.15.11-14).
Вера в чудо выражается и в архетипах русских народных сказок – “Емеля - по щучьему велению”, и пр.
Но если, происшедшее с героем – чудо, к которому он никак не причастен, тогда нет и веры в серьезность происходящего. И крестные муки – выброшенный сотовый телефон и тапочки.
Телефон то зачем выбрасывать? Хорошая же вещь. Тапочки – ладно. Женой пахнут. Но телефон зачем? Разве что, для театрального эффекта. Красиво так, вслед уходящему поезду.
И в Ясную Поляну, пахать…
Любопытно, что в одном из кинофильмов последних лет, снятых о новых русских, один такой новый русский (в исполнении А. Скляра), решив порвать с бездуховной и мещанской сытой жизнью, первым делом швыряет в мусорную урну сотовый телефон. И начинает творить добро.
Что будет делать герой рассказа Д.Крылова? Вознесется? Бросит семью?
Где мера условности?
Опять же – а ребенок? Сын Гриша? Он то в чем виноват?
Я думаю, рассказ только выиграл бы, если бы автор убрал из текста слишком прямолинейные намеки на Евангелие.
И еще, это уже второй рассказ Д.Крылова (из прочитанных мной в “РУССКОМ ПЕРЕПЛЕТЕ”), где имеет место встреча героя в баре с женщиной.
И в этом и в другом рассказе герой в баре покупает женщине пиво, словно откупаясь от какой-то вины (вина сытого перед голодным? вина перед оставленной когда-то женщиной?). Не хотелось бы прочитать об этом еще в одном рассказе.
Тем не менее, рассказ мне нравится, - “Пасха” несомненная удача автора, чего и хотелось бы ему пожелать в дальнейшем.

См. текст рассказа "Пасха"

Вячеслав Румянцев

Горло.

Анатомическое название рассказа поначалу вызвало недоумение. Но, вчитавшись, я вдруг понял, что заглавие еще слабо отражает всю кровавость темы. А ведь речь идет, - ни много, ни мало, - о первом, детском опыте, который ранее всего остального человечества совершал Каин, когда перерезал горло овечкам. Позже он, как известно, взялся за своего брата Авеля. Да, всякое настоящее преступление начинается в глубоком детстве, оно готовится загодя, за многие годы, а то и за десятилетия. Убивая родного брата, Каин не впервой брался за оружие убийства. У него тоже было детство, может быть, подобное детству персонажей рассказа "Горло".

Правда, герой-рассказчик не смог переступить некую черту, его сдержало, видимо, воспоминание о том, как отец отрубал голову петуху, и как он наблюдал это действо со стороны (опять перекличка с названием рассказа). С человеком делать что-то подобное герой не хочет, а потому… втыкает циркуль в другого мальчика, в главного зачинщика расправ. Велика ли разница, кого Каин выбрал в качестве учебного Авеля? Нет, здесь другое: он сам попытался стать Авелем, то есть жертвой и одновременно героем, погибающим в раннем возрасте (это одна из древнейших архетипических психических форм, которая задействована даже в религиозном образе Христа). А быть жертвой ой как несладко. Гнетущее чувство. Каково было семилетнему мальчику остаться наедине с этим чувством?! Но он справился, преодолел, не теряя достоинства. Герой остался героем и даже не погиб.

Мне кажется, автору удалось описать ощущение мрачного тупика. И выход-то нашелся сам, что позволяет говорить о торжестве в этом произведении оптимистической жизненной идеи. Главное - положиться на внутреннее зрение, на интуицию, которая выведет из любого самого что ни на есть безвыходного положения.

К сожалению, разобраться сходу, кто есть кто в рассказе, оказалось непросто. Виной тому недостаточная образность изображения персонажей. Если образ Дениса пунктирно все-таки обозначен, то Славик остается абсолютно безликим. Родик и тот показан яснее, хотя его роль не так важна.

Роль же отрезанной косы Веры в сюжете рассказа осталась неясной. Даже если, как говорится, факт имел место, то при чем он в контексте сюжета. Остается впечатление притянутости за уши. Или недоделанности, недосказанности. Момент, конечно, любопытный, но ни к месту. Может, это начало какого-то другого сюжета: отказалась протянуть руку нуждающемуся в помощи (не дала ножницы), и теперь раскаивается, - отрезает теми самыми ножницами свою косу. Тема интересная, но все-таки уже другая.

По тексту рассказа встречается немало удачных оборотов, которые будят подлинные, натуральные чувства:

"словно выиграл по лотерейному билету, но какими-то не теми, обесценившимися деньгами";

"мне все казалось ватненьким и далеким";

"существо мое… ужарилось до маленького комочка в горле";

"на глаза ему пошло зеленое бутылочное стекло";

"и все никак было мне не остановиться, как при поедании семечек";

"привычка высиживать сорокапятиминутные отрезки, на которые были нарублены в школе знания"

В то же время другие обороты речи, при всей их грамматической правильности, следовало бы оживить, преобразовать в действительные образы. Например, "холодное стекло градусника". Правильно написано, но не создает живого ощущения. Сами по себе прилагательные, как известно, бессильны передать читателю первоначальные впечатления героя. Хотя некоторые из приведенных Крыловым вновь образованных прилагательных, как мне кажется, удались. Таково, к примеру, выражение "серомышиные дни".

Общее впечатление портят еще скрытые канцеляризмы, которые всплывают то тут, то там: "не регистрируя никак событий", "к деятельному существованию", "ветер нахлестывал безотносительно к моему присутствию", "ослабевшим сознанием я выдвигал мысль". Все эти выражения не для беллетристики.

В рассказе попались досадные опечатки, которых следовало бы избежать. Мне представляется, что автор прозаического текста может позволить себе такого рода оплошности при выступлении в гостевых книгах, в электронных письмах, в рабочих черновиках. Произведение, выносимое на суд читателей, должно быть вычищено более тщательным образом. Тем более что в текстовом редакторе, в котором работает Дмитрий Крылов, существует автоматическая проверка орфографии. Я привожу ниже несколько опечаток: "преспело", "предчувстовал", "обскобленой парте", "устремился по дороги", "латерейному билету", "смеятся", "синия кофточка", "продавшицы", "вкус этот воплотиться", "циркового жанглера", "впоследствие", "мучали", "неотстиранной", "пленкие", "предложеный", "снеми", "доростать", "поллица", "взодил", "неспеша", "волчей", "поподались", "пятиэтажок", "исполненые", "девченок"… а дальше - "Рука бойцов колоть устала…", но это уже не Крылов, а Лермонтов.

Перечисляя ошибочные слова, я намеренно обхожу стороной те словоформы, которые являются, так сказать, авторскими изобретениями или умышленными подменами нормальных слов стилизованными или действительно искаженными детской речью, например, употребление слова "приверженников" вместо "приверженцев". На это имеет право каждый сочинитель.

Ну и, кроме того, не мешало бы расставить все запятые. Это также великолепно делает ворд.

Короче говоря, рассказ в целом удался, но содержит слишком много огрехов для такого довольно-таки скромного размера.

См. текст рассказа "Горло"